ххх
Маленький дворикъ, пацаны целый день гоняют в футболъ, как всегда. И тут, значит, из подъезда домика, никто не видел как зашёл, мужчина-бомжикъ... И вот он выходит, садится на лавочку, достаёт яблочко:
- Тъфу!... - раз - вытер, укусил... И тут пацаны:
- О! Бу-бум-бу-бу! Улю-лю! эй, пацаны, вон бомжикъ! Давай его палками потыкаем!
Стали в него палки тыкать, камушки бросать там, рожи строить... Тут, со второго этажа, значит, мама чья-то:
- Федя! Иди сюда!
Ну, Федя:
- А, это моя...
Пошел домой. А мама ему говорит:
- Фёдоръ, ты знаещь, нельзя над бомжиками вот так усмехаться, они божьи люди...
А Фёдоръ такой, ну там, запихивая какую-то сосиску, пальцемъ в носу ковыряя:
- Чёй-то они божьи-то?... Так, бродяги...
А мама ему говорит:
- Да это... понимаешь, когда-то давным-давно Богъ был в хорощем настроении, решил людямъ сделать какую-то еще фишку, ну чтоб людямъ всем интересно было... И он послал архангеловъ там, пророковъ - передайте людямъ, мол, такого-то числа, в такой-то день я высыплю росу на землю и каждая капелька этой росы станет эликсиромъ молодости. Нищтякъ, люди насобирали этой росы впрокъ, но всем, естественно, не хватило от человеческой жадности... Тогда люди стали молиться, что, Господи, мол, несправедливо... и он тогда ещё послал пророковъ - передайте людямъ, что тот, который пройдет тысячу городовъ и тысячу дорогъ, то та пыль на шузах, она, собственно, и станет эликсиромъ молодости.
- А, - сказал мальчик Федя - фигня... Доел свою сардельку и побежал дальше. Бомжика этого уже не было, он куда-то ушёл...
ххх
Прошло летъ десять. Мальчик Федя вырос, забрали его в армию. Отслужил он во флоте, пришёл, устроился на родной заводъ, где работал его отецъ, где работал его дедущка, да, собственно, на том же самом, наверное, и станке. Значит и отецъ на этом станке, и дедущка на этом станке работали. В общем, династия такая. И пришло ему время, в общем, жениться там:
- Эх, хочу жениться!
И пошёл он такой целеустремлённый, с ним в подъезде девочка жила этажомъ выше, звали её там Анфиса, допустим. Он такой "дзынь", говорит, ну там всяких цветовъ каких-то там набрал нелепых трупиковъ, взял винцо, кольцо, поэму какую-то накатал... Сам при костюме, ну там, выбрал какой-то, сзади видно, что моль проела... Франтъ и альфа-самецъ, в общем, не хухры-мухры. Звонит, значит, "дзынь" там. Ну, она ж такая:
- Ой, Федь, чё, ну заходи, чё там...
Он целует её с порога и такой:
- Анфиса, я тебя люблю, выходи за меня замужъ!
Ну, она:
- Фу ты, Федя, ну скажешь тоже. Вот юмористъ, воду мутищь! Ну посмотри на себя - фрезеровщикъ... Ну зачем ты мне такой нужен?! Я такая цаца, в общем, красавица-девица - и так посмотри, и этак посмотри... цвету и пахну в общем. А ты - фрезеровщикъ.
Ну и всё, капецъ. Он такой, опустил сразу эти цветочки свои и понял, - ну, действительно, ну куда он, фрезеровщикъ, и говорит:
- А ты знаешь, я могу тебя сделать счастливой.
- Ну ты это, вот как сделаешь меня счастливой, так, значит, и выйду за тебя замужъ.
И он говорит:
- Бьём, чисто, спорим!
- Ну, обещаю, обещаю, ладно. Сделаешь меня счастливой - выйду замужъ.
ххх
Значит, Федя прищёл домой, собрал котомочку, взял шузы покрепче и пошёл. Прошло летъ этак пятьдесятъ. Он ходил, прощёл тысячу городовъ, тысячу дорогъ... И вот он приходит обратно в этот же дворикъ, уже другое поколение детей там, третье или четвертое, гоняет мячикъ. Он заходит, поднимается наа третий этажъ, значит, "дзынь". Ну открывает пожилая фрау, такая вот... Он говорит:
- Анфиса, ты меня помнишь?
- Ай, милок, не помню!
- Да как же, это же Федя, я же жил этажомъ ниже! Ну, блинъ, вспомни, пятьдесят летъ назад это было...
Она:
- Ой, помню, прям как вчера помню! Ну, заходи.
Заходит он и говорит:
- А помнишь, мы тогда разговаривали, я ещё обещал сделать тебя счастливой? А ты обещала за это замужъ за меня выйти...
- Ой циркъ, ну даёшь, мы там дети были же, ну...
- Ну, почему дети? Ты же обещала! Ну обещала, ну это... я могу тебя сделать счастливой.
- хм, ну давай... В конце концовъ, что я теряю.
Он чего-то там соскребает с щузовъ, какой-то фигни там в бокале с винцом намешал:
- На! - говорит.
Она:
- Ой, артистъ ты, Фёдор! Ну, ладно, твоё здоровье!
Выпила, и тут разъ, что-то у неё там и так ломануло, и сяк, и она смотрит перед зеркаломъ, и разъ, а она - девушка юная... Лет восемнадцати... Красавица! Она там себя и ущипнёт, она там себя и укусит, там, и волосы из себя подёргает... С полчаса так стоит перед зеркаломъ и не может вдуплиться - что за цаца такая?.. Ну а потом уже поняла: да, это я, мол, ну, я. Чудо... А дедушка Фёдоръ стоит в дверях и говорит:
- Ну что, Анфиса, ты счастлива?
- Ну, какой базаръ! Конечно!
- Ну ты ж помнишь, я обещал тебя сделать счастливой, а ты должна была выйти за меня замужъ...
А она там:
- Слыщь, - говорит овца эта, - пердунъ ты старый, посмотри на себя-то! Посмотри, я вот - летъ восемнадцати и ты, ну сколько там тебе, ну летъ семьдесят... Иди отсюда, короче.
Он вышел, сел на лавочку, достал яблочко, а тут детвора. Увидели его, футболъ забросили тут же:
- Вау! Эй, пацаны, бомжъ, бомжъ! Палками его потыкаем, камушками побросаем!
Подбежали, чего-то, начали ему надоедать, тыкать, улюлюкать. Тут какая-то мамаша еще, с какого-то другого подъезда со второго этажа:
- Серёжа!
Пацан:
- А, это меня, блинъ!
И куда-то ушёл, малецъ. А дедушка Фёдоръ сидит и думает: Господи, дай мне ещё пятьдесят летъ, я пройду ещё тысячу городовъ, тысячу дорогъ... Но теперь, фигъ с кем поделюсь!
P.S. эта сказка, передаваемая из уст в уста, претерпела множество изменений, и никто уже не может сказать, как в действительности звали дедушку Фёдора, существовал ли он на самом деле и как звучала эта история, когда её рассказывали впервые. Да и не важно это.
